Кажется, поймала, что меня дергает в СМ/МД, помимо всякого разного, поднятого там. Непоправимость развязки личного конфликта. Этот беспощадно логичный, безнадежно определенный исход. Когда любой фиксит кажется приклеенным - это... красиво. Как читателю, привязавшемуся к героям за все эти годы и страницы, оно делает мне больно, но как автор я аплодирую прямо-таки стоя.
Сказала бы "нет ничего гаже", но это неправда, так что просто поною о том, как паршиво, когда тебя колбасит с прочитанного, причем непонятно даже чем именно колбасит, что не так - просто растопырилось в голове и не выходит, а поговорить об этом не с кем, ыыыы.
Я люблю роман "Сердце меча". Безотносительно сложного отношения к автору. Давно люблю, даже в бумаге искала, чтобы был. Продолжение, "Мятежный дом", в режиме онгоинга я, однако, нишмагла и за процессом не особо следила, хотя чот помнится, что вроде онгоинг в какой-то момент завершился. Ну как всегда, список "чопочитать" длинен, чукча не читатель - короче, осталось на как-нибудь. "Как-нибудь" упал на меня внезапно примерно неделю назад. АТ большая деревня, чо. Короче, в три дня поглотила выложенные три четверти, порадовалась видимым изменениям (на АТ выкладывается обновленная версия, улучшенная и исправленная) и, естественно, затосковала. Ладно, интернет большой, нашла старую версию. Но... две главы - и она кончилась тоже. Дальше "Мятежный дом". Интернет, опять же, большой, но того сайта, на котором оно выкладывалось когда-то in process, больше нет, а в сетевых библиотеках лежат одинаковые две трети (по ощущениям). И они кончаются - по ощущениям - еще быстрее. На самом сцуко интересном месте. в общем, такого масштабного "ну ё-мое" давненько у меня не было.
вот я, пользуясь позитивной мотивацией закончить хотя бы главу к конкретной дате, за какую-то неделю осознала то, что жевала добрых полгода - и закончила. И там даже чешется дальше. Угу. З'исть-то он з'исть, да хто ему дасть. Машина все еще в ремонте, у мелкого завтра день рождения, в воскресенье дополнительно будет еще тыгыдык с празднованием оного (и опять бабло, ыыы), соответственно ближайшие три дня я проведу преимущественно в мыле - ну разве что в субботу у меня будет какая-то возможность час посидеть в тишине за чашкой кофе, с планшета, правда, но если есть чописать, оно и с планшета пойдет, никуда не денется.
нытья праработу в этой саге не будет, потому что жизнь и так боль.
Название: Снова плохи дела Фандом: Black Sails Автор: Девятихвостая Бета: не вычитано Размер: 3240 слов Пейринг/Персонажи: мертвый Чарльз Вейн, Бешеный Суини, Элинор Гатри/Вудс Роджерс, эпизодически доктор Маркус и внезапно Макс, упоминаются лейтенант Атли и Гримнир-Вотан Категория: джен Жанр: драма, ангст, местами трэш Рейтинг: R Предупреждения: безнадежное AU относительно событий конца третьего — начала четвёртого сезонов; кроссовер с сериалом (именно сериалом) «Американские боги»; по-прежнему открытый финал; элементы графичного описания ожившего трупа и процесса разложения; мат, насилие и псевдонатурализм в духе обоих канонов Краткое содержание: что нужно Элинор Гатри, чтобы оставить прошлое в прошлом? А Чарльзу Вейну? Примечание: продолжение долгостроя, часть 4 Размещение: пока не надо)
всё не очень хорошоНовый рассвет, занимаясь над Нассау, застает непривычную картину: город притих, затаился, едва дышит. Море шумит почти удивленно — где мои люди, куда пропали? Впрочем, морю недолго удивляться. Его людям — тем, что живут им день изо дня, ставя сети и наживляя крючки, тем, кому мало дела до того, чей флаг развевается над фортом и кто зовет себя хозяином острова, — короче говоря, рыбакам плевать на слухи и мертвецов, им надо кормить семью. Они выходят на утренний лов, как обычно. Понемногу оживают и окраины; не то чтобы их жителям вовсе не был страшен покойный капитан Вейн — просто у кого-то находится дело, не требующее отлагательств, кто-то резонно полагает, что до такой мелкой сошки руки у мертвеца дойдут не раньше, чем он к хуям вырежет всех важных господ, а кто-то вовсе не имеет привычки задумываться о вещах настолько отвлеченных. Живы все пока — и ладно. Когда-то сходным образом судил и тот, кто теперь лежит навзничь, пригвожденный к каменистому, заросшему редкой высокорослой травой пригорку в паре миль от ближайшего жилья. Ближайшее жилье — это пара лачуг, одна из которых пустует уже лет пять, а во второй ютится тетка МакНи со своим выводком, перебиваясь случайными заработками и такой же случайной милостыней. В возвращение мужа, воскресение Спасителя и милости Добрых Соседей бедная женщина верит одинаково истово; в чем-то, возможно, она и права — то, другое и третье от нее бесконечно далеко. Это не мешает ей околачивать причалы, истово молиться на потрескавшееся деревянное распятие и рассыпать на подоконнике последние крошки хлеба на радость крысам. Впрочем, ребятишки ее всегда здоровы, а большего, — говорит она в редкие минуты просветления, — ведь и желать нечего, верно?.. — ...Я тебе так скажу. — Рыжий наклоняется, вытягивает из чахлого костерка головню, чтобы прикурить очередную сигарку. — Мне насрать, что у вас тут за кабак и кто тебе что должен. Но девочку ты не тронешь. — Схуяли? — сипит мертвец, не глядя на него. За ночь он окончательно смирился с тем, что ничего не может сделать с тяжелым копьем, которым его пришпилили к земле. Копье на удивление успешно притворяется заурядным пехотным мушкетом, но если не смотреть прямо, то краем глаза можно различить светлое древко в прихотливой резьбе там, где должен быть ствол и приклад. — Здесь ни кустика, — вместо ответа сообщает лепрекон. — Жарит целый день. И скоро налетят чайки. Чайки, в общем-то, уже галдят где-то в отдалении, там, где шумит море. Ну а если они вдруг постесняются — всегда можно дождаться сухопутных падальщиков из глубины острова. — И что ты скажешь своему хозяину? — Gobshite*! — Рыжий подскакивает, словно внезапно обнаружил под собой муравейник. — Я не его человек! — Да ну, — Вейн усмехается. Суини швыряет в костер недокуренную сигару и бранится — долго, громко, брызгая слюной, пиная камни. Мертвец слушает, недоумевая уже искренне, и в конце концов интересуется: — Ты запал на нее, что ли? Рыжий остывает так же быстро, как вскипел. — Не твое ебучее дело. — Он подходит к лежащему и наклоняется над ним, положив руку на ствол-древко; смотрит в тусклые, подернутые серой пленкой глаза. — Он не просто так тебя хочет. Ты воин. Ты был повешен. Ты принес себя в жертву. Ты его человек. — Хуй с два. — Нет — так будешь.
Когда Элинор открыла глаза, в щели ставен било утреннее солнце. Но разбудило ее не это. Голоса. Все повторялось. Как в дурном сне. В дверь стучали — довольно настойчиво. — Да, сейчас. — Спросонок она удивилась было тому, что Хадсон, постучав, не заходит, но тут же вспомнила все, что было ночью, и резко села на постели. В глазах на мгновение потемнело — оказывается, она свалилась прямо как легла, не расслабив даже шнуровки корсета; неудивительно, что и снилось такое… хотя тут как ни ложись, удивляться нечему. — Мэм, — в дверь постучали снова. Незнакомый — вернее, полузнакомый — голос. Не Атли, не доктор... — Сержант?.. — Она поспешно встала, оправляя платье, провела рукой по волосам. — Входите. Сержант Кридли выглядел еще более помятым, чем вчера. — Там целый город собрался, мисс. Прямо до последнего побирушки. — И чего они хотят? — Элинор, не показывая волнения, взяла со столика гребень. — Вас. — Меня?.. Кридли кивнул, почему-то избегая встречаться с ней глазами. — А где лейтенант?.. — Да что-то худо ему, мисс. Даже встать не смог. Доктор посмотрел, сказал… Элинор отмахнулась: доктора она спросит сама. Разве что... — Губернатор? — Да все так же… осторожнее, мисс!.. — предупредил сержант, увидев, что она подошла к окну. — Не дай Бог увидят. Окно в ее спальне выходило не на площадь — на улицу, но и на улице, насколько можно было разглядеть в щель, хватало народу. И все стремились протиснуться дальше, ближе к повороту на площадь, откуда доносился несвязный, но угрожающий гул. — Ну и что? Разве не меня они хотели видеть? В чем дело? — Она нахмурилась, пытаясь поймать взгляд Кридли. — Они, мисс, не просто поорать пришли, — объяснил тот, по-прежнему глядя куда-то вбок. — Кто-то их вроде как настропалил, что, мол, капитан Вейн неспроста встал. — Вы имеете в виду, что они полагают виновной меня? Или что? — Ну… вроде того. Что это вы его и… “Может, не очень ты этого и хотела”, — как наяву услышала Элинор сиплый, с каким-то мерзким присвистом голос Чарльза. — Что за бред, — все же проговорила она, хотя и не так уверенно, как стоило бы. — В форт кого-нибудь послали? — Да как тут кого отправишь, мисс. Бобби сунулся было, так его чуть не порвали. — Ну так найдите того, кого не порвут. — Она доплела косу и принялась было закалывать узел, но руки дрожали, аккуратно не получалось. — Или, может быть, мне поехать?..
Солнце стояло уже высоко, когда он вдруг кое-что понял — понял, глядя, как рыжий, стоя в паре шагов, сворачивает очередную сигару. — Ты не хочешь, чтобы он меня получил. — A míorúilt*! Кто заговорил! — Ты ссышь с ним поссориться, но не хочешь, чтобы было по его, так? — Не твоего ума дело. — Суини на несколько секунд пропал из поля зрения: наклонялся прикурить. Несколько затяжек спустя он снова подошел вплотную и заговорил уже по-другому: — Думай что хочешь, но тебе я не враг. — Оно, блядь, и видно. — Чарльз покосился на по-прежнему торчащее в его теле ружье. — Это херня все. Я тебе не враг и не друг. Мне, по правде сказать, насрать, где ты и кто ты. Но у тебя мое добро. И я могу тебе помочь, если ты не хочешь, послав одного нашего теперь уже общего знакомого нахуй, отправиться в еще более далекий нахуй — где тебя встретит еще один наш общий знакомый. Он тебе будет прямо счастлив нужную дверку открыть и подержать, или я не знаю Пса. Злопамятнее суки мир не видел, вот поверь мне. — Да насрать, — уже выговорив эти слова, он понял, что врет и рыжему, и себе. Он готов был смириться с тем, что все это скоро кончится. Вчера. Что изменилось? Хер знает. Но после того, как он оказался лицом к лицу с Элинор — гневной, ненавидящей, ослепляющей; Элинор, которая не желала его видеть, Элинор, которая выбрала, — нет. — Врешь, — хмыкнул Суини. — Но я знаю кое-кого, кому на тебя не будет похуй. Кто прямо захочет помочь. — Помочь в каком смысле? — Как пойдет. Самое меньшее — проводить без выебонов. Чарльз подумал про ебаные серые пески под серым небом и брезгливый взгляд черножопого. — И что ты за это хочешь? — Монету вернешь. Потом. И пообещаешь, прямо сейчас, что не тронешь ту девочку, Элинор. — Только ее? — Я вроде ясно по-вашему сказал: мне насрать, что у вас тут за кабак. Bulláin go*. Только если согласишься, задерживаться нам будет не с руки. А потом, врать не буду, может выйти, что и тебе насрать будет, чем тут кто занят. — А если не будет? — Дело твое.
— Мисс, что вы… — Доктор не успевал за ней, солдаты провожали напряженными взглядами. — Это безумие!.. Элинор резко остановилась. — У вас есть средство заставить их замолчать? Нет? Тогда не мешайте мне. Ей очень хотелось бы самой ощущать эту уверенность в своих силах и своем решении, но она помнила вчерашний день. Сегодня Вудс не сможет прийти ей на помощь в последний момент — а ведь толпа не просто встревожена. Так гудит осиное гнездо, в котором хорошенько пошуровали палкой. Но кому еще с этим разбираться? Сержанты ничего не решают, губернатор в бреду, лейтенант слег. Доктор Маркус по-прежнему топтался перед ней, не пытаясь возразить — его власть начиналась и кончалась у постели больного, — но явно не в силах смириться с ее решением. Элинор обошла его и двинулась к выходу. Дверь открылась ей навстречу — еще немного, и они с Макс столкнулись бы на пороге. — Ты?.. — вот только ее здесь не хватало, с тоской подумала Элинор. Она поспешила прикрыть створку, отрезая ворвавшийся в дом одновременно с Макс гул голосов снаружи. “Ведьма!..” — донеслось до них напоследок. Макс посмотрела на Элинор, на доктора, оглянулась на двери — и явно поняла если не все, то достаточно. — Ты с ума сошла? — А если и так? — Ей уже всерьез надоел этот вопрос. — Ты что же, — Макс говорила как всегда протяжно, но сейчас это звучало прямо-таки издевательством, — полагаешь — это они сами придумали? — Что?! — Что во всем виновата именно ты. Что именно ты та ведьма, что ты сжила со свету губернатора и подстроила это все, что Нассау не знать покоя, пока ты жива. — Да какая разница, — Элинор вдруг ощутила странную смесь усталости и досады. — Ничего нового. Всегда так было. — Ты хочешь сказать, — сладкий яд в голосе Макс, казалось, готов забулькать, как расплавленный сахар, — что вон та поленница посреди площади… — Поленница? — Да! — почтенная мадам в одночасье растеряла всю показную томность. — Поленница, Элинор! Кос-тер! Они — они хотят тебя сжечь, и знаешь, кто… — Ты пришла пугать меня? — Элинор было глубоко насрать, кто именно науськал толпу. Она бы не удивилась, если бы ей сказали, что это был сам Чарльз. — Ты знаешь, что нет, — Макс приподняла подбородок. — Ты знаешь. Макс может помочь. Спасти тебя. — Как? Спрячешь меня под юбкой? — Нервный смешок вырвался у Элинор совершенно помимо воли, на самом деле ей было совершенно не до смеха. — Не совсем, — Макс улыбнулась ей в ответ — той самой, хитрой и по-детски самодовольной улыбкой, которая означала, что кое-кто здесь прячет под корсетом пачку крапленых карт и свято уверен, что его не поймают. — Я познакомлю тебя кое с кем.
Вейн ждал. Не знал чего. Не смог бы объяснить, почему не соглашался на предложенное. Возможно, просто потому, что рыжий бесил его сам по себе. Суини прошелся взад-вперед мимо него, выбросил сигару. — Мне торопиться некуда. — Не пизди. — Чарльз видел, что лепрекон чем дальше, тем больше беспокоится. — Ладно. Ceart go leor*. Чего тебе еще надо? — Ее, — Вейн мотнул головой в сторону города. Золотой отблеск в небе позволял ему определить направление с точностью до румба. — Кого?.. — Суини посмотрел в ту же сторону и нахмурился. — Ты совсем ебнулся? Я вроде ясно вашим языком сказал — ты ее не тронешь. — Может и не трону. Но англичанин ее не получит. — Мудак, — сплюнул лепрекон, — от тебя уже куски отваливаются, нахуя тебе женщина? — Не твое дело. Суини внезапно подскочил к нему, навис, опираясь на копье: — У тебя были когда-нибудь дети, мертвяк? Дочь?.. Ты знаешь, как это вообще — отцом быть? В глазах его загорелся тот же безумный огонь, что накануне вечером; Чарльз услышал скрежет лезвия по кости, почувствовал, как его вдавливает в скалу, и нехотя отозвался: — В душе не ебу. Навряд ли. Он, может, был бы и не прочь увидеть своего ребенка на руках у Элинор — но как раз с ней-то ничего такого не вышло за все шесть лет. А может, и вышло — с нее сталось бы вытравить плод и не сказать. Против такого он тоже не возражал бы, возиться-то ей. А шлюхи с этим к нему не ходили — то ли везло, то ли видно было, что где сядешь, там и слезешь. Вернее, слезешь, но не сразу — так кто-то из парней любил пошутить. Энн бесилась, когда слышала. — Да что ты тогда знаешь в жизни-то… — Суини погас так же неожиданно, как вспыхнул. Уставился в небо — не мигая, против солнца. Потом зло выругался по-гэльски. На сухую корягу, невесть каким штормом сюда принесенную, опустился здоровенный одноглазый ворон. Уставился на Вейна, потом на Суини; каркнул. — Отъебись, — огрызнулся лепрекон. Ворон каркнул еще раз. — Не твое дело. — Кр-ра! — Ладно, ладно. Нашел, так вали наушничай. Пусть сам придет. — Кр-р-р-а! Лепрекон нагнулся за камнем.
— ...Ты издеваешься?! — Элинор закрыла дверь и развернулась к Макс лицом. — Ты правда считаешь, что этот… господин способен… — Я знаю, что он может тебе помочь. — Та была серьезна и невозмутима. — Тебе надо только согласиться. — Но он… он даже ничего не просит! И что, что он может сделать?! Макс все так же невозмутимо пожала плечами. — Макс, он просто заморочил тебе голову. Ума не приложу, как ему это удалось, но он наверняка просто проходимец, которому не нужно ничего, кроме денег. Прослышал про сокровища “Урки” и на что-то еще надеется. — Точно, и как она сразу не сообразила?!.. — Просто скажи ему, что он ошибся. — И не подумаю. — Макс сложила руки на груди. — Ты слышишь их, — она кивнула в сторону окна, хотя сейчас они были в одной из комнат, выходивших во внутренний двор. — Ты должна что-то сделать. — Я должна, и я сделаю, — яростно возразила Элинор. — Я, а не ряженый епископ… господи, епископ! В Нью-Провиденс! Он сам-то себя слышал?!.. — Ты предубеждена, — Макс сложила руки на груди. — Это потому, что я предложила, да? — Не будь ребенком! — Элинор даже себе не призналась бы в этом, даже будь это правда. — Я просто трезво смотрю на вещи. — И как ты смотришь на эти вещи? — Макс с показным любопытством заглянула ей в глаза. — Ты вообще слышишь, что происходит? Что ты собираешься сделать, скажи? Поделись с Макс? Элинор чуть не ляпнула “чтобы ты потом поделилась со всем миром?” — но вовремя прикусила язык. Это было бы нечестно по отношению к Макс. — Ничего особенного не происходит, — она постаралась, чтобы это прозвучало уверенно. — Они пошумят и разойдутся. Повисла пауза. — Ну хорошо, — сдалась Элинор. — Я не знаю, как их успокоить. Но если ты так уж хочешь помочь, почему бы тебе не послать кого-нибудь из своих в форт? Здесь нет никого, кто взялся бы повернуть толпу на гарнизон. Никого, кроме Чарльза. Она поспешила отогнать эту мысль. Но Макс ее уже услышала. — Ты правда так думаешь? А как же тот, кто собрал эту толпу, Элинор? Тот, кто хочет твоей смерти? — Тех, кто ее не хочет, можно по пальцам пересчитать. — Бывшая хозяйка Нассау пожала плечами. — И все они здесь, Элинор, и хотят тебе помочь. В том числе я и мистер Хаттер*. Элинор, послушай меня хотя бы на этот раз! В конце концов, что ты теряешь?.. — Лицо, например? — стоило только представить, как лже-епископ потащит ее, босую, в одной рубашке, через полгорода “каяться” в церковь, а потом… да какая разница!.. Макс не сказала ничего вроде “тебе ведь не впервой”, и уже за это ей стоило сказать спасибо. Но продолжала стоять на своем: — Элинор, я прошу тебя. Я боюсь. Я тоже, подумала та. И покачала головой: — Макс, ты зря беспокоишься. Я благодарна тебе… и мистеру Хаттеру, — чтоб он провалился, вот только его здесь не хватало, — но я уверена, что справлюсь сама. Если ты в самом деле хочешь помочь, просто пошли весточку в форт - обо всем, что происходит. Я уверена, твои девочки без труда с этим справятся. Глаза Макс наполнились слезами, она прикусила губу. — Элинор… — Нет, Макс, — она постаралась, чтобы это прозвучало мягко. — Спасибо, но нет. Будь осторожна. Сержант!.. Пусть кто-нибудь проводит… — Не нужно, — Макс резко отвернулась от нее. — Я знаю дорогу.
Копье Суини выдернул одним коротким рывком; в груди негромко чавкнуло, хрустнуло, сместилось, и Чарльз почувствовал, что его больше ничего не держит. Он сел, потрогал развороченную грудь, стряхнул с пальцев налипшее осклизлое нечто — то ли кусок грудины, то ли ошметок легкого, — и с чем-то вроде удивления посмотрел на сумасшедшего. Тот ухмыльнулся: — Не рад? Вейн посмотрел на торчащие из дыры отломки ребер. — Схуяли ты вдруг такой добрый? — Мое дело. Подымайся, пошли. Или хочешь дождаться Гримнира? — А то он меня не найдет? — он снова пощупал ребра, теперь сзади. Там хрустело и скрежетало чуть не при каждом движении. — Можешь проверить, — Суини стоял перед ним, опираясь на мушкет, и темный его силуэт казался размытым, как, впрочем, и многое другое: глаза затянуло паскудной пленкой, моргай не моргай. Разложение брало свое. Два, может, три дня. — А если проверю? — Верни мое добро и проверяй. Я вашим ебучим островком сыт по горло. Вейн пощупал еще. Странное дело, золотое тепло по-прежнему было внутри него — глубоко, глубже, чем смог бы вышибить или выдрать пусть даже с мясом какой-то полоумный умелец. Он поднялся. — Ну и куда ты собрался, feoil madraí*? — с отвращением поинтересовался Суини, каким-то образом оказываясь прямо перед ним. — А то ты не знаешь. — Чарльз оттолкнул его вполсилы, но не без удовольствия. — Я тебе уже сказал. — В руках сумасшедшего вдруг опять оказался мушкет, и штык был ярким даже в той серой мути, которой затянуло мир для мертвеца. — Ты ее не тронешь. — Может и не трону, — пролежать на ебучей горке до вечера в компании чаек и ворон, пока изволит явиться одноглазый мудак, ему все-таки не улыбалось. — Но она моя. — Ты долбоеб, — устало сплюнул Суини. — Нужен ты ей. — А мне насрать. Лепрекон выругался по-гэльски. Вейн пошел было дальше, но тут до его — видно, порядком уже подтухших — мозгов кое-что дошло. Он остановился. — Я отдам тебе монету, как смогу обойтись без нее. Где там этот твой хер, который помочь захочет? И чего он захочет еще? — А ты ничего не забыл? — Перемена в собеседнике отчего-то не особенно обрадовала Суини. — Я сказал — ты не тронешь девочку. — Она моя. Я не собираюсь ее убивать. Только забрать. А англичанина, если сейчас не срастется у него, прикончит Флинт. Или Бонс с Ганном. Пусть, не жалко.
Им когда-нибудь надоест, уговаривала себя Элинор. Не полезут же они на штыки. К ее удивлению, пока что солдаты держались неплохо: видимо, бояться живых людей при свете дня им после ночного побоища казалось либо стыдно, либо глупо. Постепенно она и сама начала так думать — но тут толпа замолчала. Как-то вдруг, словно кто-то вылил на воду бочку масла. Флинт однажды рассказывал про такой трюк: потом волна бушует вдвое злее, но какие-то секунды на этом можно выгадать. Сейчас — почему-то Элинор поняла это совершенно безнадежно — ей не принадлежало ни секунды. Мгновенная надежда на то, что это пришла подмога из форта, растаяла, как снег на солнце. Она выпустила горячую от лихорадочного жара кисть Роджерса и подошла к окну. Площадь была пуста. Почти пуста — едва-едва можно было разглядеть жмущихся к дверям солдат. И… — Элинор! — этот хрип без следа потонул бы в том шуме, но над Нассау стояла жуткая, мертвенная тишина, и она слышала его, казалось, чем-то иным, нежели обычный слух. — Элинор. Если ты не выйдешь, я войду.
Блин. Прошлой весной я посадила настурции, потому что нуждалась в зелени и все равно это все потом на улицу. Когда мелкий подбил меня прорастить мандариновые и гранатовые косточки, я согласилась, потому что была уверена, что они не вырастут. Потом я купила суккулент. Потом еще один. Потом посеяла кактусы , но была уверена, что обойдусь маленькой компактной долгорастущей колючей плантацией с добавлением гранатового куста и чертовых мандариносов Потом мне впарили пальму. Потом на меня напрыгнула фиалка. Потом - декабрист. В общем, я уже не питаю иллюзий, но куда это все ставить-то?!..
спонсор этого поста: - поживет пока на работе, мне все равно не на чем везти ее домой, фордик решил поздравить хозяйку с ДР сорванным ручником.
Бью все свои рекорды. Послезавтра бзднк, думать о нем просто не хочу. Так что если кто-то хочет заскочить поздравить - я, безусловно, буду рада, но отмечания у меня в планах нет, увы ( Надеялась в этой area хотя бы до Мск доехать - но тоже, видимо, хз когда.
Досмотрела-таки вчера «Цари и пророки». Не очень внимательно, под вышивку (чот меня упороло, осталось меньше четверти куска (а всего их сорок, да-сс)), но скипнуть не получилось. Да я и не стремилась, интересно было, чем кончится. На самом деле реально годная штука (что лишний раз показывает, что библейские сюжеты - очень задорное чтение, если присмотреться), и даже семейные_отношенияТМ там вписываются более чем органично (неудивительно, впрочем, Санта-Барбара имени царя Саула афаир действительно люто доставляет). В сюжете много активных женщин, причем нормально активных, практически без сабли_и_коня (ну разве что Михаль, но ей можно)). И очень красивые все. и опенинг у них красивый Даже заглавный герой к концу выглядит не особо магнолией, хотя имхо он здесь самое слабое звено (зато Саул жжОт за троих). Жаль, что только сезон сняли, ябпосмотрел, как он дальше царем выживал и царствовал. В целом, пожалуй, возьмусь рекомендовать - если неизбежные отступления от историчности и буквы Книги не смущают, конечно) И в хорошем качестве обязательно, потому что пейзажи красивы и люди красивы, но общая гамма, увы, скорее серо-коричневая как это модно сейчас в историчке Надо "Бен-Гура" досмотреть все-таки.
Алсо, с алишечки приехали ништяки: пара масок с черепочками (у нас пошли закручивать гайки, маски все нужнее, так что буду компенсировать бодростью тематики), ботинки для куклы, браслеты для браслета (в смысле, для фитнес-браслета). Последнее радует больше всего, не люблю жить без часов.
После "Падения Трои" к "Царям и пророкам" я подходила очень осторожно, но они оказались лучше "Трои" пропорционально рейтингу (то есть раза в три). На самом деле, даже, наверное, на порядок, хотя, возможно, это мне показалось потому, что из данной библейской истории (Саула и Давида) я помню только самые общие штуки, как они излагались в репринте детской библии начала прошлого века, и еще немножко из просветительско-миссионерского мультика, который, кажется, так и назывался, "Книга" (Ветхий Завет я до этого места пока не дочитала, и это, подозреваю, все, что нужно знать о моих отношениях с мировыми религиями)). По крайней мере, это изделие смотреть реально интересно и у Дэйла Джексона там больше одного эпизода, дадад, а то, что главный герой внешне не очень впечатляет, так зато прекрасных женщин там аж четыре, не считая эпизодических. хотя тест Бехдель они, кажется, тоже завалили, бабы как сойдутся, так все о мужиках так или иначе
Потратила сегодняшний день (ну, я все равно потратила бы его на херню, потому что ни на что внятное сил еще не отсыпали, хотя все-таки современные антибиотики творят чудеса) на сериал про падение Трои. В сущности, я знала, на что шла, потому что рейтинг на кинопоиске у него что-то 2.5 из 10 или около того, и даже в комментах к торренту слова доброго ни у кого не нашлось. Масштаб фэйспалма был, в общем, ясен с первых же кадров а именно впечатления, со спойлерами, матом и картинками- Ебаные ковбои!.. - взвыла я; проржалась, пожалела о том, что сижу на антибиотиках, потому что по-хорошему, это надо брать ящик пива, и все-таки продолжила любопытствовать (по большому счету, то, за чем я вообще туда полезла, имело смысл искать ровно в трех сериях - 4, 5 и 6, но об этом позже). Моя беда в том, что мне интересен этот сюжет. В свое время я очень горела по олдевскому "Одиссею", я и сейчас его люблю, но был момент, когда я, например, с регулярностью ездила в Пушкинский музей и перефоткала там все античные статуи, как-то ассоциирующиеся с. Ну и смотрела, разумеется, все, до чего могла дотянуться. Нашумевшая "Троя", к слову, сделала мне довольно больно, но лет так десять спустя я ее пересмотрела с большим удовольствием и приятным удивлением. Так вот, это даже близко не лежало. Из достоинств в этом сериале есть: - пейзажи - боги (см. бонус) - немножко красивых мужиков - Джозеф Моул в качестве Одиссея - сценаристы, которые читали первоисточник и местами пытались ему следовать - Дэйл Джексон крупным планом аж целых полминуты (см. ниже)
Все остальное ПЛОХО. В немногочисленных комментах довольно много пролили говна на фирменную бибисишную фишечку с чернокожими там, где им неоткуда взяться. И в принципе, я понимаю эти резоны, в эпосе, где национальности и география вполне конкретны, распределение по правилу левой пятки нимношк режет глаз даже мне, и хочется спросить - как же это вас так угораздило, почему у вас Зевс черный, а Гермес, который ему тащемта сын, даже не мулат? и что у вас за репрезентация, если Ахиллес (черный, разумеется) внезапно стал не независимым предводителем своего куска войска, а вот прям подчиненным-подчиненным Агамемнона? и почему тогда уж нельзя было сделать мулаткой, я не знаю, Андромаху все равно она у вас пц страшная Но если бы проблема каста была только в этом... Такое впечатление, что не знали, за что хвататься. Сколько-то вдумчиво, кажется, подбирали только главного героя, сиречь Париса. Он да, приятен глазу. С бабами беда. "Так, значит, вкусы наши разны, пусть"(с) И не то чтобы их мало, но те, которых показывают большую часть времени - Елена, Гекуба и Андромаха - на мой вкус прямо страшные. Воблы как есть воблы. Пенелопа с зонтиком, например Немножко разбавляют мою боль Бриссеида и Хрисеида, но их мало и они много страдают. Как и Пентесилея, которая появляется ненадолго и погибает зрелищно, но в целом бессмысленно (нет, я понимаю, что в исходнике было то же самое, но) Страдают, впрочем, все. К трактовкам образов придираться не хочется, тем более, что ничего оригинального нет: Менелай унылый мудак, Агамемнон мудак с размахом, Парис пиздострадалец с амбициями, Одиссей хитрожопый совестливый мудак (хотя на него, по крайней мере приятно посмотреть, у него мимика есть), Ахилл мудак с фантазиями, на Патрокле ярлычок "я тут на заклание", Гектор зануда-паладин... может, я утрирую, но. На самом деле, это все было бы, возможно, не так тоскливо, если бы авторы определились, какие идеи и ценности им дороже: гомеровские или собственные. Потому что я ценю, например, попытку взглянуть на эту историю с точки зрения Елены, но следите за руками: вот она говорит Парису, что, мол, Троя всем нужна и всем мешает, добро пожаловать в реальный мир политику, вот она решает все-таки принять его, с позволения сказать, предложение, вот она как-то вписывается в царскую семью... а потом начинается война и пять серий она страдает про этовсеиззаменя и в финале открывает ахейцам лошадь, почему-то полагая, что ее возвращение удовлетворит не только бывшего (ок, тут еще можно питать какие-то иллюзии), но и его, эм, боевых товарищей. И при этом ее позиционируют как типа умную. Товарищи, хочется сказать, вы определитесь: у вас Эпос и Роковая Любовь или политика-экономика. И это я еще не касаюсь темы богов, на которой они тоже попытались посидеть и даже на ней что-то замешать. Не, понятно, что пихать полный пантеон сложно и не нужно, но тогда бы уже как-то четко пересчитали всех, кто участвует, и поделили бы происходящее на них. Пусть бы Хрис был жрец не Аполлона, а Афродиты, например. И Артемиду тогда выпилить, потому что единственный момент, в котором она проявляется - это разводит ахейцев на жертвоприношение Ифигении, и больше не появляется (как не появляется после первой серии Гермес вообще больше никак, как неразличим среди героев Диомед, которого зачем-то предъявили в первой серии, а дальше ничего и никак). В общем, уныло.
Но. Копалась я в нем не зря. Там действительно есть Дэйл Джексон (Атли из "Парусов"), и, в отличие от "Самсона" (того же года фильм и того же качества примерно УГ, несмотря на Рутгера Хауэра и вбуханное бабло), он там прямо заметен. Хотя, в сущности, можно было не надрываться и просто промотать четвертую, пятую и шестую серию, чтобы в середине шестой, наконец, обрести примерно это:
С другой стороны, повторюсь, все равно было нехер делать =)
Досмотрела "Эрнана" (его снят только один сезон, это плюс, он же минус). Насчет хочу ли продолжения, сижу в противоречивых чувствах. С одной стороны, если это заявка на полноценное жизнеописание - то там материала еще сезона на четыре, если не на полноценную Санта-Барбару; с другой - количество трэша на единицу экранного времени там будет, чувствую, только возрастать. С третьей - может быть, в следующем сезоне будет история одного из симпатичных мне персонажей (Херонимо де Агиляр, переводчик Кортеса), с четвертой - другого симпатичного мне персонажа (Хикотентаклянкатля) там ждет хорошего примерно ничего. Жизньболь, крч. Пойти "Апокалипто" скачать, чтоле и смотреть ночью под подушкой
Кончается пятая серия, и прямо не могу, не могу не. Да, Кортес "Эрнана" очень, очень, прямо до зубной боли похож на Флинта в "Парусах". Харизматичный ебанат, исполненный благих намерений и угрызений совести; плюс безупречные тактически решения, неумолимо ведущие к полному и необратимому пиздецу. Вот ровно те же яйца, и даже не то чтобы в профиль.
А кто выиграл в лотерею свалился в тяжеленную орви (спасибо, что без особой температуры, зато со спецэффектами, вот блин мало мне было зимой гайморит лечить), тот я. Сегодня просто полдня провалялась (частью проспала, частью так), потом немножко отскреблась, заварила очередной термос чего-то и села смотреть "Эрнана". Нучо, огонь. Все очень красивые не знаешь, на кого фапать. Актер, который играет Кортеса, очень похож на Алексея Горбунова (Шико из "Графини де Монсоро"), и это добавляет ему очков даром что и так сука красивый. Разумеется, не могла не залипнуть на глубоко второстепенного персонажа и теперь беспокоюсь, потому что во флэшбеках он есть, а в основной линии - нет, Марина сама справляется. Марина богиня, кнчн; впрочем, я никак не могу выбрать, которая из двух женщин прекраснее. Пока три эпизода. Сейчас, может, еще один, пока ребенок занят Царем Обезьян, а остальное завтра или сегодня под подушкой
А вчера показывала мелкому "Хороший, плохой, злой". По ходу дела обнаружила, что там кое-где чОткое 12+ даже по моим меркам, но что делать. Зато человек познал классику ) В сущности, если бы телевизор осилил подцепить из файла английскую дорожку, мелкий бы не залип смотреть, он любит, чтобы было понятно, но увы. Ну хоть визуальной частью насладилась (хотя без оригинальной озвучки не то, не то).
Кстати, Царя Обезьян (который старый-старый мультик) недели две как показывала ребенку. Оказалось, что его три части. Третью мне в свое время по телевизору не показывали - я худо-бедно помню первую и вторую части (сцена с персиками прям поразила мое детское воображение в свое время, особенно сами персики)), ну и в целом я мало что помнила, поэтому какоридж смотрела с большим интересом, как в первый раз практически. Третья часть там оказалась не такая интересная, впрочем - там про плоды женьшеня, как во время путешествия на Запад монах с учениками (в том числе Сунь Укуном, разумеется) остановился у понтового даоса, который выращивал плоды женьшеня, тот был в отлучке и наказал ученикам угостить монаха, тот отказался, а дальше сплошь спойлеры))
Моя кожа делает с духами странное. В сочетании с остатками вчерашнего деметровского горького шоколада дурацкая плесневелая "земля" за пару часов дороги до работы превратилась во что-то пыльное и теплое. И неожиданно нравится.
терапевтическое, местами с матомВ детский сад я сама ходила очень мало. Мама забрала меня оттуда примерно через полгода, задолбавшись об режим "неделю ходим - месяц болеем". Соответственно, воспоминаний оттуда у меня тоже немного. Помню кое-какие игрушки оттуда (очередь на лошадку-качалку, роскошную, расписную; была еще такая же - и очень красивая - курочка-качалка, ее никто не хотел (и я, чсх, тоже, тем более, что я уже тогда упарывалась в лошадок), каталки (машинка с рулем, плотно оккупированная мальчишками и опять же лошадь, тот самый красный пластмассовый конь, которого мама, как выяснилось МНОГО лет спустя, не купила потому что... "они страшные такие были" - аааааа!!!111 до сих пор ору), куклы. Помню какой-то рандомный урок не урок - рисование. У меня не получалось, насколько я помню, хотя я старалась. Помню, что со мной не хотели играть - не то чтобы со зла, просто все всех знают, у всех свои компании-друзья-подружки, а я как хрен с горы, непоймикто. Детский коллектив штука незамутненная, священную формулу "ты кто, чей ты друг и кто за тебя впишется" уже давно, пожалуй, пора высечь в камне. Я была очень послушной девочкой, очень. Доброй и послушной. И доверчивой. Сказали, что надо в садик, сказали, что там хорошо - ок, принимаем это за рабочую версию. Я не помню, чтобы меня обижали, возможно, и не обижали в самом деле. А может быть, вытеснила, потому что я же хорошая девочка (была), а хороших девочек никто не обижает, чо. Короче, я не плакала, когда меня отводили в садик. Я плакала, когда меня забирали. Один раз хорошо помню. Мама напряглась, конечно, стала спрашивать: обидел кто-то? что-то случилось? Мне много читали, я знала много слов и неплохо складывала их в предложения. Правда, про "плакать от облегчения" и что это такое я еще не знала, и не знала, как объяснить, как мне было одиноко и тоскливо без нее (я и сейчас уже не помню этого), поэтому сказала: "От радости". Что подумала мама, когда ее четырехлетняя дочь (младшая, ненаглядная радость, жизнерадостный колобок), всхлипывая, убеждала ее, что плачет от радости, я не знаю, да и сама она, наверное, уже точно не вспомнит.
Так вот, эта самая девочка очень живо реагирует на нынешние данькины слезы примерно о том же (только он, как нормальный человеческий детеныш, плачет, сопротивляясь, и мне это, хотя и больно, но ценно). Сукапиздец как живо. И очень хочется сказать "ебала я в рот вашу социализацию, нахуй этот садик, нельзя так с людьми". Нннннно. В общем, мне сейчас не очень. Извините.
Хотела подробно поныть о том, как про(в)елась последняя неделя, но посмотрела в то, что получилось, и решила, что нафиг. Тот случай, когда грех жаловаться - мы провели последнюю неделю лета, может быть, и нелепо, но далеко не худшим образом. И золотые дни еще не кончились.
В честь возвращения машинки вот оно типичное "убери козу", обнаружив себя дома аж в семь часов вечера, устроила вечер гедонизма. Залезла в ванную, обмазалась скрабом, умастила хвост по всем правилам страшной секты КГМ, потом налила чаю и села, наконец, за ноут не прошло и полгода Где тут слово "лопата" - так в ноуте. Как раз сегодня месяц с моего возвращения в офис, и все это время бедная машинка сиротски лежала на столе, а я не могла себя заставить вообще за него сесть. В сеть ходила или с работы, или с телефно. тупые психологические травмы наш профиль Так, глядишь, муза очнется. Монетку допишу, чего доброго. Хотя сейчас надо идти пинать мелкого спать, иначе завтра будет как всегда традиционное утреннее страдание. Захолодало еще, бу. Хочу бабье лето. Можно не сейчас, а через недельку-две, но прям надо.
Когда сдаешь жЫвотное в сервис поменять лампочку в фаре, а оттуда звонят, что пошла погулятьпо пизде рулевая рейка и контур охлаждения течет, обещая интересное в пробке. Вот с одной стороны автомобиль, конечно, дает плюс много к свободе перемещений, и время экономится, а с другой - если бы не мелкий, в гробу бы я видела это ежедневное катание туда-сюда по городу с тяжелыми последствиями для нервов и техники.
УПД то ли в сервисе криворукие рукожопы, то ли звезды сегодня расставили не в том порядке, но после замены бачка, шланга и чего-то там еще охлаждения антифриз стал вовсе бесследно растворяться в недрах двигателя Чтоб я еще раз к ним. И ведь есть недалеко от дома нормальные сервисы... правда, этот недалеко от работы, ну и вообще я заехала-то лампочку в фаре поменять...